9 ноября в «Литературно-мемориальном музее Ф. М. Достоевского» в Петербурге прошло заседание, посвященное исследованию творчества Ф. М. Достоевского в Японии.
Научное собрание проводилось в рамках XLIII Международных чтений «Достоевский и мировая культура», которые проходят с 9 по 13 ноября в музее Достоевского. Это заседание также было посвящено году русско-японских культурных связей. На нем японские и российские литературоведы рассказали об отношении к наследию великого русского писателя в стране Восходящего Солнца.
Первой из выступавших была Ульяна Стрижак, кандидат педагогических наук, доцент НИУ ВШЭ. Она рассмотрела проблему передачи смысла в переводах, рассказала об особенностях восприятия русского текста японцами, определяемым японским видением мира, и соответствующим ему переводе.
Она остановилась на нескольких моментах. Так, в японской культуре отношение к «мысли» иное, нежели в русской. Мысль не может «поразить» человека, то есть «управлять» им, «трансформировать». Человек в японской картине мира, как сказала выступающая, «стоит, и вокруг него что-то происходит». И подобное не сохраняется в переводе на японский с русского.
Однако в других случаях нарушения «когнитивных норм»японского языка «инаковость» сохраняется. Например, в японском языке лицо одного человека не может «поразить»другого человека. Но в «Идиоте» переводчики «позволяют лицу Настасьи Филипповны поразить князя». Возможно, потому что она играет решающую роль в судьбе князя. Так можно определить, где японцы «расставляют акценты» в произведении: где они видят «главное», а где видят «второстепенное».
Ульяна Стрижак рассказала о том, что японские исследователи очень «трепетно» и внимательно относятся к понятию «русской идеи». Они изучают его как комплексное явление. По ее словам, они находят в ней много похожего: «психологизм, жертвенность», например.
Киоми Ямашита (Kiyomi Yamashita), доктор искусствоведения, профессор университета Нихон (Токио), специалист по современной японской литературе, выступила с докладом «Достоевский как невообразимый феномен в Японии. Литературная критика работ Масаши Шимидзу».
Свое выступление она начала, отметив, что творчество Достоевского оказало наибольшее влияние на современную японскую литературу. Она познакомила участников заседания с крупным исследователем творчества Достоевского Масаси Шимидзу, профессором университета Нихон. Русская литература не является профессией этого специалиста, однако, изучая труды русского писателя, он заложил в Японии основы нового литературоведческого знания.
Японец в возрасте 17-ти лет прочитал повесть «Записки из подполья», которая, кстати, является одним из самых популярных произведений Достоевского в Японии, и был настолько поражен, что 50 лет своей дальнейшей жизни неустанно посвятил изучению наследия писателя.
Японский профессор старался познать, что такое человечество, в чем тайна Достоевского. Он пытался разгадать знание писателя, которое «существует вне человеческих существ», «силу управлять нашей жизнью».
Японский исследователь считал, что сила Достоевского в правде, которую «мы не можем охватить», в ней видел «уникальность писателя». Шимидзу постигал все это, не разрывая внимание «с тем стилем, который писатель положил в основу своих произведений».
Более 40 лет Масаси Шимидзу преподает в университете Нихон, и всё это время там изучают Достоевского, при том, что изучение русской литературы не является основополагающим в этом учебном заведении. «Это необычный опыт для Японии», отметила Киоми Ямашита.
За время преподавания Шимидзу подготовил массу таких студентов, которые, мечтая стать писателями и критиками, росли на творчестве Достоевского. Один из них — Масато Сакашита, аспирант университета Нихон. Он представил доклад «Исследование причин выбора Достоевским названия романа „Бесы“».
Масато Сакашита представил свою, оригинальную интерпретацию названия этого романа, которая построена на литературоведческой точке зрения. По его словам, слово «бесы» выбрано для противопоставления слову «бог». Ведь главная загадка, как сказал исследователь, «связана со словом небо», а также словом «небеса».
Слово «небо» раскладывается на два: «не + бог». Из этого выражения буква «г» постепенно выпала, подобно слову «спасибо». Слово «небеса» же синонимично слову «бог», поскольку в слове «небеса» можно выделить две составляющие: «не+бес».
Учитывая сказанное про «небо» и «небеса», небо становится местом, где нет места ни богу, ни дьяволу — логически. При этом, «небеса и небо — это не одно и то же», «небо и рай — не одно и то же». Основателен подход японца к попыткам постичь тонкости русского языка. Работа японского аспиранта основана на труде «Мир бесов» Масаси Шимидзу, которая является одной из лучших литературных работ в Японии.
С докладом «Достоевский в американских и японских комиксах» на заседании выступила Елена Новикова, доктор филологических наук, профессор Томского университета.
Свое выступление она начала, отметив активность современной культуры в деле перевода Достоевского в комиксы и особую сосредоточенность на этом США и Японии, в которых эта работа ведется уже более 50 лет. Так, «Преступление и наказание» существует не менее чем в 5–6 вариантах в США и в нескольких в Японии. Но подход, как сказала литературовед, в этих странах разный.
В классическом американском комиксе Раскольников превращается в бэтмена, повествует Елена Новикова. Происходит это под лозунгом «бэтмены всегда лучшие». А превратившись в бэтмена, он убивает… Эта позиция, при которой классика максимально вовлекается в национальную культуру, объясняет профессор.
В Японии же комикс (манга) выполняет «совершенно другую задачу» — задачу просвещения. В частности, стремится «познакомить японскую культуру с романом „Преступление и наказание“».
Российский исследователь познакомила слушателей с мангой, созданной по роману «Братья Карамазовы» и изданной в Японии в 2008 году тиражом 800 тыс. экземпляров, а на русском языке в 2014 году.
По ее словам, авторы манги «работают со всем содержанием романа, но это содержание определенным образом перестраивается». В центр помещаются два брата — Иван и Алёша. А особое внимание сосредотачивается на том, «какие пути к человеческому счастью», «счастью всего человечества»предлагаются в произведении. Соответственно, два брата — два пути.
Путь Ивана Карамазова — это путь революции. Иван, по роману, призывает к свержению существующей власти — текст сопровождается иллюстрациями с серпом и молотом.
С Алёшей же и старцем Зосимой связана христианская проблематика. Её, как сказала доктор наук, в манге напрямую нет. Но там формируется «другая ценность», восходящая к «главе „Кана Галилейская“, к тому моменту, когда Алёша пал на землю и встал бойцом».
«Царство вечной гармонии» должно возникнуть, согласно учению старца Зосимы, как оно представлено в манге. Люди всех национальностей должны сплотиться на небе — таково «принципиальное решение манги».
Далее слушателям были представлены книги о Достоевском, выпущенные в Японии и находящиеся в музее. Таковых оказалось 130. Для сравнения — англоязычных книг по той же тематике «всего вдвое больше». В Японии выпускались полные собрания сочинений писателя, отдельные произведения выдерживали по нескольку изданий. Особо был отмечен тот факт, что после поражения в войне, Япония уже в 1951 году возобновила выпуск книг русского писателя.
Последним выступил доктор филологических наук, заместитель директора по научной работе музея Достоевского Борис Тихомиров. Он представил книгу еще одного крупного исследователя русской литературы, в частности творчества Достоевского, видного русиста, почетного профессора университета города Тибо Тоефуса Киносита — «Творчество Ф. М. Достоевского. Проблема авторской позиции».
В ходе выступления Борис Тихомиров отметил «особое отношение японцев к наследию Достоевского, которое совершенно особое и отличается от европейского отношения».
Напоследок Киоми Ямашита ответила на несколько вопросов автора статьи. Из которых удалось узнать, что наиболее популярным произведением Достоевского в Японии является «Преступление и наказание». А также, между прочим, то, что японская интеллигенция чувствует свою ответственность за просвещение всего общества. И здесь отношение к произведениям русского писателя являются определенным маркером. Известен один показательный пример этого.
В начале нулевых годов профессор одного токийского универститета был шокирован тем, что один из аспирантов этого заведения не смог сказать кто такой Достоевский. Профессор написал о случае статью, получившем в итоге широкую и скандальную огласку, поскольку трактовался как доказательство кризиса просвещения в стране. После этого японская интеллигенция, как говорят, сплотилась и начала пропаганду серьезной литературы, включая в первую очередь и произведения русского писателя.
